А потом рухнули скошенные какой-то новинкой все три летающих самолета-воробья. И в левом зрачке у Германа Минакова добавилось неясности. Сам же он, кстати, долго пытался засечь американские микроразведчики. Ведь они наверняка имелись. Но никак не получалось. Может, они были слишком маленькими, на порядок меньше «воробьев»? Все возможно, ведь показывал же ему когда-то Шикарев носимый в кармане сувенир – поврежденную кибернетическую муху. Что против них сделаешь? И это тоже могло считаться достойным поводом для ожидания подрыва «элекромагнитки».

И все-таки сигнал пришел не вовремя, потому что именно за секунду до этого Герман Минаков навел винтовку на цель. Конечно, он не был уверен до конца. Теперь, без воздушных наблюдателей, не получалось провести идентификацию. Расстояние было не большим и не малым – полкилометра. Кроме того, двигающиеся, а может, уже покоящиеся вдали танки периодически подбрасывали на поле боя сюрпризы. Иногда в небе пыхали слепящие завесы. Летели во все стороны не заказанные никем салюты. Или дулись с земли дымовые стены. И то и другое действовало еще в радиодиапазоне. Все разом оно маскировало перебежки американцев. Они успевали подкрасться ближе. И хотя, по прикидкам компьютера, американцев было всего-то двенадцать человек, их уверенное сближение не сулило отряду «Ахернар» ничего особо хорошего.

Так вот, когда пришел придуманный не Минаковым, а Шикаревым сигнал – отпечаталось в глазу короткое слово «ГОРБ», – Герман как раз держал на мушке похожую на человека деталь местности. И хотя в запасе имелось только несколько секунд, он все-таки выстрелил. Ушли к цели две уверенные, разогнанные плазмой пули. Ибо обидно было их не послать. Потому как потом, если правда сядут аккумуляторы, останутся те пули в магазине без всякой пользы. Конечно, лучше бы послать туда, в цель, не две, а десять-пятнадцать штук. Но ведь времени действительно не осталось. Нужно успеть предупредить остальных, да еще и обесточить собственную электронику. И откатиться в сторону тоже не мешает. Кто знает, может, после его выстрела сюда уже несутся снаряды с не слишком скучающих, но и не загруженных до предела 120-миллиметровок.

И он делал все одновременно. Отбрасывал прочь ненужный теперь «плазмобой», пересылал команду «ГОРБ» подчиненным (как он хотел, чтобы она продралась сквозь помеховое поле) и отползал в сторону с места, из которого стрелял. Он еще успел пронаблюдать приход команд-подтверждений от подчиненных. Правда, не от всех. Но лишних секунд на ожидание уже не имелось. Требовалось гасить микролазер, рисующий картины в глазнице. Он не хотел, чтобы тот пыхнул аналогично винтовке выходца из Сардинии. И уже без всякой электроники он увидел, как взорвалась над тем местом, где он только что сидел, небольшая граната. Вполне возможно, пуля-граната. Ну что ж, как всякое событие в жизни, оно было в чем-то радостным, а в чем-то печальным. Радостным тем, что не пришлось испытывать на прочность нательную кевларовую броню. А оттенено печалью потому, что скорее всего два его патрона вылетели из ствола зазря. Но все-таки не мешало запомнить местечко, где засел американец. Кто мог знать, что будет сейчас, после взрыва?

Кстати, а может, он уже? В смысле состоялся? Этот самый обещанный локальный конец света для местной электроники.

Герман, не прекращая отползать задом, отстегнул от пояса датчик. (Не хотелось рисковать и снова задействовать глазной монитор.) В жидкокристаллической панельке не получалось ничего разглядеть. Герман перевернулся на бок и приподнял датчик для обозрения. Маленький индикатор был мертв.

Командир «Честера Нимитца» Марджори был на собственном командном пункте. Однако в настоящее время «Нимитц» не значился отдельной боевой единицей. Его КП являлся просто передаточным звеном уже лишившегося связи с Пентагоном и остальными кораблями соединения «Авраама Линкольна». Ни Марджори, ни кто-либо на КП не отслеживали посадку «Гуиина». Этим занимались люди, находящиеся на острове-мостике, ведь все-таки именно на «Нимитце» воздушный транспорт обязался окончательно затормозить. Однако авианосец штука большая, и вокруг него происходит достаточно много связанных с ним непосредственно событий. Например, в воздухе находилось боевое звено, приписанное к «Нимитцу». Правда, и здесь его управление не велось отсюда, а производилось через главный командный пункт на «Линкольне». Но поскольку планируемую через час посадку они должны осуществлять на собственную палубу, то центр управления воздушным движением «Нимитца» их все же отслеживал. Однако информацию о происходящем в воздухе он получал не от своих средств разведки, а опять же по световодам и кабелям из модуля «один», через всю протяженность полутора километров.

Нет, не подумайте, что на «большой боевой линейке» изначально царил бардак. Как раз нет. Для того все цепи взаимодействия и сходились в одни руки, чтобы все было ровно и хорошо. Но вот теперь, после всей этой цепочки несуразностей, инициированных «неудачной» посадкой, бардак действительно возник.

– Кэптен! – доложили Марджори. – Передано сообщение об исчезновении связи по всем каналам.

Командир модуля хотел сразу отдать приказ об установлении радиоконтакта собственными средствами, но заколебался, вспомнив, как его распекал контр-адмирал. Стоило ли проявлять торопливую инициативу? Только когда на мониторах исчезла картинка об обстановке в небе, он все же решился задействовать собственные фазированные решетки и все прочее. Тем не менее, несмотря на то что смены операторов находятся на боевых постах непрерывно, нужно некоторое время для приведения аппаратуры в готовность. Ее запуск требует проведения контроля функционирования. Но ведь одновременно поступили сигналы об инициации автоматической противоракетной обороны.

– Всем на боевые посты! – скомандовал Марджори, и сидящий поблизости лейтенант-коммандер нажал кнопку сирены.

Тут поступило сообщение о чудовищном взрыве впереди. Марджори потребовал на экран картинку, отснятую видеокамерами «острова». Однако ее и без того уже передали независимо. Камера, с которой передавалось изображение, имела гораздо меньший угол обзора, чем тот, которым обладал любой из людей-наблюдателей наверху. К тому же она была направлена четко в сторону взрыва. Поэтому то, что предстало на экране перед находящимися на КП, пригвоздило сидящих к креслам. У тех же, кто стоял, подкосились ноги. Маржори сделал команду жестом, и догадливый офицер-оператор тут же вывел изображение на большой экран. (Этот экран в действительности не существовал, он давал не только виртуальное изображение, но и сам появлялся и исчезал по мановению пальцев.) Увеличенная картина накатывающегося на зрителей облака пламени и дыма, как мы знаем, гораздо более страшная, чем реальность, сбила всю отработанную логику действий. Бог знает, что там впереди происходило. Не исключался ядерный взрыв малой мощности.

Самое главное, по мысли кэптена, было сейчас сохранить боеспособность собственного авианосца. Ведь «большая линейка» скорее всего перестала существовать. В былые времена его коллеги из прошлого потратили бы секунду на поднесение ко рту микрофона. Это дало бы лишнее мгновение на размышление. Авианосец кэптена Марджори был чрезвычайно старым, однако корабль давно доработали новыми системами электроники, иначе он просто не смог бы эксплуатироваться. Именно поэтому у Маржори не оказалось этой лишней секунды на раздумья. А ведь так, возможно, все случилось бы по-другому.